Загрузка...
Такие выводы содержатся в очередном докладе Президенту Уполномоченного по защите прав предпринимателей Бориса Титова.
Анализ проблем уголовного преследования бизнеса на этот раз стал частью отдельного раздела доклада под названием «Деловой климат в России. Что изменилось за 10 лет?».
Несмотря на отдельные принятые меры, проблема уголовного давления на бизнес только усугубляется, говорит Титов. Число находящихся в производстве уголовных дел и материалов по «экономическим» статьям (ст. 159-159.6, 160, 165, а также 22 глава УК РФ) продолжает расти. В 2021 году оно увеличилось на 7,7% и составило 496 048 единиц (в 2020 году темп роста составлял 24,38%, в 2019-м – 15,78%). Самой популярной статьей УК для предпринимателей, как и прежде, остается ст. 159 – мошенничество. Во многих случаях ее вменение становится результатом перевода гражданско-правовых споров в уголовно-процессуальную плоскость, полагает бизнес-омбудсмен.
За десять лет в законодательстве действительно произошел ряд позитивных сдвигов, однако на правоприменительной практике это отразилось несущественно, отмечается в докладе. 83,3% предпринимателей считают, что российское законодательство не предоставляет достаточных гарантий для защиты бизнеса от необоснованного уголовного преследования – таковы данные опроса аналитической службы ФСО «Мнение экспертов о защите прав предпринимателей», который традиционно включается в состав доклада Уполномоченного. В 2021 году такого мнения придерживались 78,6%.
Например, с 2012 года на преступления в сфере предпринимательской деятельности распространяются ограничения на избрание для обвиняемых меры пресечения в виде заключения под стражу (ч. 1.1. ст. 108 УПК РФ). Позже формулировка статьи была уточнена, и в ней было буквально заявлено, что заключение под стражу не должно применяться в отношении индивидуальных предпринимателей и членов органов управления коммерческих организаций, если экономические преступления совершены ими в связи с предпринимательской деятельностью.
Тем не менее, по данным Федеральной службы исполнения наказаний, к 1 января 2022 года в следственных изоляторах содержались 1196 лиц с этим статусом (ИП либо члены органов управления), которые подозревались/обвинялись по статьям, фигурирующим в ч. 1.1. ст. 108 УПК РФ. 951 из них обвинялись по самой распространенной среди предпринимателей статье 159 УК РФ (мошенничество).
«Отправляя обвиняемого в СИЗО, суд, как правило, априори констатирует его возможность скрыться и противодействовать следствию, не обосновывая ее фактическими обстоятельствам, — подчеркивает Борис Титов. – Невозможность избрания иных мер также не аргументируется, во многом по этой причине залог в качестве меры пресечения так и не получил широкого распространения. Следствие и суды продолжают формально ссылаться на ст.2 Гражданского кодекса РФ, не соотнося инкриминируемые деяния с предпринимательской деятельностью».
По ряду преступлений в сфере предпринимательской деятельности уголовные дела могут прекращаться на условиях возмещения ущерба. Кроме того, с 2016 года лица, впервые совершившие преступление небольшой или средней тяжести, могут быть освобождены от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа.
«Но ни первая, ни вторая возможность практически не относятся к тяжким преступлениям, – пишет бизнес-омбудсмен. – Например, к тем же частям 3 и 4 статьи 159 УК РФ (мошенничество в крупном и особо крупном размере), по которым наиболее часто привлекаются предприниматели. Кроме того, сумму ущерба требуется оплатить в двукратном размере. Зачастую выполнение этого условия приводит к ликвидации бизнеса».
Чтобы снизить ущерб для бизнеса, руководитель которого находится в СИЗО, в 2016 году была введена норма, по которой находящиеся в СИЗО предприниматели получили право на неограниченное число свиданий с нотариусом – для удостоверения доверенности на право представления их интересов в сфере предпринимательской деятельности. Однако совершение нотариальных действий запрещается в отношении имущества, средств и ценностей, на которые может быть наложен арест по УПК РФ. «В результате эффективность нормы ограничена возможностью отнесения любого имущества к категории того, на которое может быть наложен арест», – констатирует Титов.
В 2016 году были повышены пороги ущерба по «экономическим» статьям. В большинстве статей 22 главы УК РФ крупным размером, крупным ущербом, доходом либо задолженностью в крупном размере признана сумма, превышающая 2,25 млн руб., а особо крупным – 9 млн руб. «Но с 2016 по 2021 год накопленная инфляция составила почти 35% и продолжает расти, — говорится в докладе Уполномоченного. — Действующие пороги ущерба устарели. Криминализирующие деяние пороги недоплаченных таможенных платежей (крупный размер – 2 млн. руб., особо крупный – 6 млн.) также неактуальны. Кроме того, они существенно ниже, чем по налоговым преступлениям – 15 млн. руб. и 45 млн. руб. соответственно».
«А если отдельно брать ч.5 ст.159 УК РФ (мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности), то здесь для возбуждения уголовного дела достаточно ущерба в 10 тыс. рублей, — отмечает Борис Титов. – Очевидно, в предпринимательской деятельности это слишком незначительное основание для привлечения к уголовной ответственности».
В апреле 2020 года в статью 210 УК РФ (организация преступного сообщества или участие в нем) внесены изменения. Учредители, руководители и сотрудники предприятия теперь не должны привлекаться к ответственности по ней лишь в силу принадлежности к его организационно-штатной структуре (исключением являются случаи, когда организация целенаправленно создавалась для совершения тяжких или особо тяжких преступлений).
Но на практике такая корректировка закона отразилась не очень заметно. Например, по данным уже упомянутого опроса ФСО, более трети экспертов (ученых-юристов, адвокатов и прокуроров) полагают, что внесение изменений в ст. 210 никак не повлияло на уголовное преследование предпринимателей. Лишь каждый четвертый юрист назвал эту новеллу эффективной.
Кроме того, защитные механизмы не срабатывают, если одной из сторон гражданско-правовых отношений является государство.
«Несмотря на то, что еще в 2014 году Конституционный Суд РФ констатировал, что предметом хищения чужого имущества в контексте статьи о мошенничестве могут признаваться в том числе и бюджетные средства, некоторые суды отказываются относить к сфере предпринимательской деятельности деяния, связанные с преднамеренным (как считает следствие) неисполнением государственных и муниципальных контрактов, — поясняет Титов. – Взаимосвязь у них простая: если ты имеешь дело с бюджетом, то ты как бы уже и не предприниматель».
При расследовании экономических преступлений обвинительный уклон остается нормой, позиции защиты заведомо более слабые. Суды зачастую немотивированно отказывают защите в удовлетворении ходатайств о приобщении доказательств, назначении экспертиз, дополнении вопросов эксперту, выборе экспертной организации и так далее. «Нужна норма о формировании заключения стороны защиты, которое направлялось бы в суд вместе с обвинительным заключением, – считает Титов. – Эту позицию, согласно опросу, поддерживает каждый третий сотрудник прокуратуры и три четверти адвокатов и ученых-юристов».
